Константин симонов сын артиллериста. Стихотворение "сын артиллериста" симонов константин михайлович. Анализ стихотворения «Сын артиллериста» Симонова

Константин Симонов "Сын Артиллериста"
Детгиз, 1958 год, тираж 100 000 экз, энц. формат
иллюстрации Александра Андреевича Васина

Стихотворение это, говорят, было написано Симоновым на полуострове Среднем, где он находился в качестве военного корреспондента. Сейчас в этих местах находится знаменитая Долина Славы или Долина Смерти - памятник защищавшим Кольский полуостров от фашистов, пытающихся прорваться к Мурманску. Вот здесь http://tbrus.ucoz.ru/publ/kolskij_poluostrov_dolina_slavy/1-1-0-174 можно почитать об этом удивительном месте и рассмотреть памятники, которые составлены из предсмертных записей сражавшихся за это место. Прообразом Леньки стал лейтенант Иван Алексеевич Лоскутов.
В октябре 1941 года Симонов отправляется из Крыма на Северный фронт. Из Мурманска он едет на полуостров Рыбачий, который в то время был самой северной точкой фронта. Там он находился до начала ноября 1941 года. В последний день его пребывания на полуострове Рыбачий майор Е. С. Рыклис, командир 104-го армейского пушечного артиллерийского полка, тяжёлые батареи 122-мм и 152-мм орудий которого были расположены на полуостровах Средний и Рыбачий, рассказал ему историю о том, как он в июле 1941 года был вынужден послать на корректировку артиллерийского огня на одну из высот на полуострове Средний сына своего старого армейского друга — лейтенанта И. А. Лоскутова. 31 июля 1941 года вместе с двумя радистами лейтенант И. А. Лоскутов взобрался на высоту и оттуда в течение 6 суток по рации корректировал огонь артиллерии. По данным, передаваемым Лоскутовым, огнём была уничтожена минометная батарея, большая группа пехоты, несколько пулеметных точек. Однако вражеские войска определили местонахождение корректировочной группы и, после не принесшего результата миномётного и артиллерийского обстрела высоты, были вынуждены перейти в атаку на высоту. Окружив высоту со всех сторон, немецкие солдаты начали подниматься наверх. Как вспоминал И. А. Лоскутов: Нам ничего не оставалось делать, как вызвать огонь непосредственно по высоте. Мы передали такую команду, но командир полка посчитал, что это ошибка, и переспросил, и только после вторичной нашей команды на высоту обрушился шквал нашего артогня. Наступавшие немцы частично были уничтожены, а остальные обратились в бегство. В период обстрела мы постарались укрыться и остались живы, правда, состояние было ужасное. Радиостанция была разбита, и дальнейшее наше пребывание на высоте без связи с полком было бессмысленно, и я принял решение возвратиться в полк.
По впечатлениям от рассказанной истории К. М. Симонов написал поэму «Сын артиллериста», прототипом лейтенанта Петрова в которой послужил И. А. Лоскутов, прототипом майора Деева — Е. С. Рыклис; более того, в поэме указано место действия, соответствующее реальным событиям.
В реальности имелись (исключая, естественно, фамилии) два отличия от поэмы. В поэме Лёнька отправился на корректировку один, в реальности с двумя радистами (рядовые Георгий Макаров и Григорий Мехоношин) и проводником, который, будучи раненым, вернулся. Также отец Лёньки, и по поэме, и в действительности воевавший на южном участке фронта, не погиб, а получил тяжёлое ранение, но остался в живых и умер только в 1965 году.
И. А. Лоскутов воевал всю войну в 104-ом артиллерийском полку, закончил войну на Тихом океане, продолжил службу на Тихоокеанском флоте, закончил карьеру в звании полковника, в должности старшего офицера по кадрам в штабе Тихоокеанского флота. За время войны награждён четырьмя орденами и
девятью медалями. Умер в 1994 году

















Немного о художнике из воспоминаний дочери:

Родился в Рязани. Сначала окончил архитектурно-строительный институт. После работал в мастерской известного архитектора А. Бурова.Во время войны обучал курсантов военно-строительному делу.Много рисовал и в основном карикатуры, которые стали печатать газеты.Наконец решил пойти в журнал «Крокодил», где ему посоветовали учиться. Поступил в Художественный институт им. В. Сурикова. Учился у П. Я. Павлинова. Большое влияние на него оказала графика Л. Г. Бродаты. Курс подобрался замечательный: Борис Маркевич, Марк Клячко, Николай Гришин. Судьба соединила их в самом начале, сделав единомышленниками и друзьями.Занимался иллюстрациями для книг различных авторов. Его книги от начала до конца сделаны очень цельно и как бы вплетаются в текст, но в то же время оформление Ф.Вийона стилистически отличается от иллюстраций к Б. Шоу. Рисунки к Ю. Олеше не похожи на иллюстрации к «Живым и мертвым» К. Симонова.Рисовать он любил страстно. Никогда не расставался с блокнотом и карандашом, позже с фломастерами, которые он «обожал» как техническую новинку.


БАЛЛАДА

СЫН АРТИЛЛЕРИСТА


Был у майора Деева
Товарищ - майор Петров,
Дружили еще с гражданской,
Ещё с двадцатых годов.
Вместе рубали белых
Шашками на скаку,
Вместе потом служили
В артиллерийском полку.

А у майора Петрова
Был Лёнька, любимый сын,
Без матери, при казарме,
Рос мальчишка один.
И если Петров в отъезде, -
Бывало, вместо отца
Друг его оставался
Для этого сорванца.


Вызовет Деев Лёньку:
- А ну, поедем гулять:
Сыну артиллериста
Пора к коню привыкать! -
С Лёнькой вдвоём поедет
В рысь, а потом в карьер.
Бывало, Лёнька спасует,
Взять не сможет барьер,
Свалится и захнычет.
- Понятно, ещё малец! -
Деев его поднимет,
Словно второй отец,
Подсадит снова на лошадь:
- Учись, брат, барьеры брать!
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
У майора была.

Прошло ещё два-три года,
И в стороны унесло
Деева и Петрова
Военное ремесло.
Уехал Деев на Север
И даже адрес забыл.
Увидеться - это б здорово!
А писем он не любил.
Но оттого, должно быть,
Что сам уж детей не ждал,
О Лёньке с какой-то грустью
Часто он вспоминал.


Десять лет пролетело.
Кончилась тишина,
Громом загрохотала
Над Родиною война.
Деев дрался на Севере;
В полярной глуши своей
Иногда по газетам
Искал имена друзей.
Однажды нашёл Петрова:
«Значит, жив и здоров!»
В газете его хвалили,
На Юге дрался Петров.
Потом, приехавши с Юга,
Кто-то сказал ему,
Что Петров, Николай Егорыч,
Геройски погиб в Крыму.
Деев вынул газету,
Спросил: «Какого числа?» -
И с грустью понял, что почта
Сюда слишком долго шла…

А вскоре в один из пасмурных
Северных вечеров
К Дееву в полк назначен
Был лейтенант Петров.
Деев сидел над картой
При двух чадящих свечах.
Вошёл высокий военный,
Косая сажень в плечах.
В первые две минуты
Майор его не узнал.
Лишь басок лейтенанта
О чём-то напоминал.
- А ну, повернитесь к свету, -
И свечку к нему поднёс.
Всё те же детские губы,
Тот же курносый нос.
А что усы - так ведь это
Сбрить! - и весь разговор.
- Лёнька? - Так точно, Лёнька,
Он самый, товарищ майор!

Значит, окончил школу,
Будем вместе служить.
Жаль, до такого счастья
Отцу не пришлось дожить. -
У Лёньки в глазах блеснула
Непрошеная слеза.
Он, скрипнув зубами, молча
Отёр рукавом глаза.
И снова пришлось майору,
Как в детстве, ему сказать:
- Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
У майора была.


А через две недели
Шёл в скалах тяжёлый бой,
Чтоб выручить всех, обязан
Кто-то рискнуть собой.
Майор к себе вызвал Лёньку,
Взглянул на него в упор.
- По вашему приказанью
Явился, товарищ майор.
- Ну что ж, хорошо, что явился.
Оставь документы мне.
Пойдёшь один, без радиста,
Рация на спине.
И через фронт, по скалам,
Ночью в немецкий тыл
Пройдёшь по такой тропинке,
Где никто не ходил.
Будешь оттуда по радио
Вести огонь батарей.
Ясно? - Так точно, ясно.
- Ну, так иди скорей.
Нет, погоди немножко. -
Майор на секунду встал,
Как в детстве, двумя руками
Лёньку к себе прижал. -
Идёшь на такое дело,
Что трудно прийти назад.
Как командир, тебя я
Туда посылать не рад.
Но как отец… Ответь мне:
Отец я тебе иль нет?
- Отец, - сказал ему Лёнька
И обнял его в ответ.

Так вот, как отец, раз вышло
На жизнь и смерть воевать,
Отцовский мой долг и право
Сыном своим рисковать,
Раньше других я должен
Сына вперёд посылать.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
У майора была.
- Понял меня? - Всё понял.
Разрешите идти? - Иди! -
Майор остался в землянке,
Снаряды рвались впереди.
Где-то гремело и ухало.
Майор следил по часам.
В сто раз ему было б легче,
Если бы шёл он сам.
Двенадцать… Сейчас, наверно,
Прошёл он через посты.
Час… Сейчас он добрался
К подножию высоты.
Два… Он теперь, должно быть,
Ползёт на самый хребет.
Три… Поскорей бы, чтобы
Его не застал рассвет.
Деев вышел на воздух -
Как ярко светит луна,
Не могла подождать до завтра,
Проклята будь она!


Всю ночь, шагая как маятник,
Глаз майор не смыкал,
Пока по радио утром
Донёсся первый сигнал:
- Всё в порядке, добрался.
Немцы левей меня,
Координаты три, десять.
Скорей давайте огня! -
Орудия зарядили.
Майор рассчитал всё сам,
И с рёвом первые залпы
Ударили по горам.
И снова сигнал по радио:
- Немцы правей меня,
Координаты пять, десять,
Скорее ещё огня!

Летели земля и скалы,
Столбом поднимался дым,
Казалось, теперь оттуда
Никто не уйдет живым.
Третий сигнал по радио:
- Немцы вокруг меня,
Бейте четыре, десять,
Не жалейте огня!

Майор побледнел, услышав:
Четыре, десять - как раз
То место, где его Лёнька
Должен сидеть сейчас.
Но, не подавши виду,
Забыв, что он был отцом,
Майор продолжал командовать
Со спокойным лицом:
«Огонь!» - летели снаряды.
«Огонь!» - заряжай скорей!
По квадрату четыре, десять
Било шесть батарей.
Радио час молчало,
Потом донёсся сигнал:
- Молчал: оглушило взрывом.
Бейте, как я сказал.
Я верю, свои снаряды
Не могут тронуть меня.
Немцы бегут, нажмите,
Дайте море огня!

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Симонов Константин
Сын артиллериста

Константин Симонов

Сын артиллериста

Был у майора Деева Товарищ – майор Петров, Дружили еще с гражданской, Еще с двадцатых годов, Вместе рубали белых Шашками на скаку, Вместе потом служили В артиллерийском полку.

А у майора Петрова Был Ленька, любимый сын, Без матери, при казарме, Рос мальчишка один. И если Петров в отъезде,Бывало, вместо отца Друг его оставался Для этого сорванца.

Вызовет Деев Леньку: – А ну, поедем гулять: Сыну артиллериста Пора к коню привыкать! С Ленькой вдвоем поедет В рысь, а потом в карьер. Бывало, Ленька спасует, Взять не сможет барьер, Свалится и захнычет.

– Понятно, еще малец! Деев его поднимет, Словно второй отец.

Подсадит снова на лошадь: – Учись, брат, барьеры брать! Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать.

Прошло еще два-три гола, И в стороны унесло Деева и Петрова Военное ремесло.

Уехал Деев на Север И даже адрес забыл. Увидеться – это б здорово! А писем он не любил.

Но оттого, должно быть, Что сам уж детей не ждал, О Леньке с какой-то грустью Часто он вспоминал.

Десять лет пролетело. Кончилась тишина, Громом загрохотала Над Родиною война.

Деев дрался на Севере; В полярной глуши своей Иногда по газетам Искал имена друзей.

Однажды нашел Петрова: "Значит, жив и здоров!" В газете его хвалили, На Юге дрался Петров.

Потом, приехавши с Юга, Кто-то сказал ему, Что Петров, Николай Егорыч, Геройски погиб в Крыму.

Деев вынул газету, Спросил: "Какого числа?" И с грустью понял, что почта Сюда слишком долго шла...

А вскоре в один из пасмурных Северных вечеров К Дееву в полк назначен Был лейтенант Петров.

Деев сидел над картой При двух чадящих свечах. Вошел высокий военный, Косая сажень в плечах.

В первые две минуты Майор его не узнал. Лишь басок лейтенанта О чем-то напоминал.

– А ну, повернитесь к свету,И свечку к нему поднес. Все те же детские губы, Тот же курносый нос.

А что усы – так ведь это Сбрить! – и весь разговор. – Ленька? – Так точно, Ленька, Он самый, товарищ майор!

– Значит, окончил школу, Будем вместе служить. Жаль, до такого счастья Отцу не пришлось дожить.

У Леньки в глазах блеснула Непрошеная слеза. Он, скрипнув зубами, молча Отер рукавом глаза.

И снова пришлось майору, Как в детстве, ему сказать: – Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла! Такая уж поговорка У майора была.

А через две недели Шел в скалах тяжелый бой, Чтоб выручить всех, обязан Кто-то рискнуть собой.

Майор к себе вызвал Леньку, Взглянул на него в упор. – По вашему приказанью Явился, товарищ майор.

– Ну что ж, хорошо, что явился. Оставь документы мне. Пойдешь один, без радиста, Рация на спине.

И через фронт, по скалам, Ночью в немецкий тыл Пройдешь по такой тропинке, Где никто не ходил.

Будешь оттуда по радио Вести огонь батарей. Ясно? – Так точно, ясно. – Ну, так иди скорей.

Нет, погоди немножко.Майор на секунду встал, Как в детстве, двумя руками Леньку к себе прижал.

– Идешь на такое дело, Что трудно прийти назад. Как командир, тебя я Туда посылать не рад.

Но как отец... Ответь мне: Отец я тебе иль нет? – Отец,– сказал ему Ленька И обнял его в ответ.

– Так вот, как отец, раз вышло На жизнь и смерть воевать, Отцовский мой долг и право Сыном своим рисковать.

Раньше других я должен Сына вперед послать. Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла! Такая уж поговорка У майора была.

– Понял меня? – Все понял. Разрешите идти? – Иди! Майор остался в землянке, Снаряды рвались впереди.

Где-то гремело и ухало. Майор следил по часам. В сто раз ему было б легче, Если бы шел он сам.

Двенадцать... Сейчас, наверно, Прошел он через посты. Час... Сейчас он добрался К подножию высоты.

Два... Он теперь, должно быть, Ползет на самый хребет. Три... Поскорей бы, чтобы Его не застал рассвет.

Деев вышел на воздух Как ярко светит луна, Не могла подождать до завтра, Проклята будь она!

Всю ночь, шагая как маятник, Глаз майор не смыкал, Пока по радио утром Донесся первый сигнал:

– Все в порядке, добрался. Немцы левей меня, Координаты три, десять, Скорей давайте огня!

Орудия зарядили, Майор рассчитал все сам, И с ревом первые залпы Ударили по горам.

И снова сигнал по радио: – Немцы правей меня, Координаты пять, десять, Скорее еще огня!

Летели земля и скалы, Столбом поднимался дым, Казалось, теперь оттуда Никто не уйдет живым.

Третий сигнал по радио: – Немцы вокруг меня, Бейте четыре, десять, Не жалейте огня!

Майор побледнел, услышав: Четыре, десять – как раз То место, где его Ленька Должен сидеть сейчас.

Но, не подавши виду, Забыв, что он был отцом, Майор продолжал командовать Со спокойным лицом:

"Огонь!" – летели снаряды. "Огонь!" – заряжай скорей! По квадрату четыре, десять Било шесть батарей.

Радио час молчало, Потом донесся сигнал: – Молчал: оглушило взрывом, Бейте, как я сказал.

Я верю, свои снаряды Не могут тронуть меня. Немцы бегут, нажмите, Дайте море огня!

И на командном пункте, Приняв последний сигнал, Майор в оглохшее радио, Не выдержав, закричал:

– Ты слышишь меня, я верю, Смертью таких не взять. Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла! Такая уж поговорка У майора была.

В атаку пошла пехота К полудню была чиста От убегавших немцев Скалистая высота.

Всюду валялись трупы, Раненый, но живой Был найден в ущелье Ленька С обвязанной головой.

Когда размотали повязку, Что наспех он завязал, Майор поглядел на Леньку И вдруг его не узнал.

Был он как будто прежний, Спокойный и молодой, Все те же глаза мальчишки, Но только... совсем седой.

Он обнял майора, прежде Чем в госпиталь уезжать: – Держись, отец: на свете Два раза не умирать.

Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла! Такая уж поговорка Теперь у Леньки была...

Вот какая история Про славные эти дела На полуострове Среднем Рассказана мне была.

А вверху, над горами, Все так же плыла луна, Близко грохали взрывы, Продолжалась война.

Трещал телефон, и, волнуясь, Командир по землянке ходил, И кто-то так же, как Ленька, Шел к немцам сегодня в тыл.

Был у майора Деева
Товарищ - майор Петров,
Дружили еще с гражданской,
Еще с двадцатых годов.
Вместе рубали белых
Шашками на скаку,
Вместе потом служили
В артиллерийском полку.

А у майора Петрова
Был Ленька, любимый сын,
Без матери, при казарме,
Рос мальчишка один.
И если Петров в отъезде,
Бывало, вместо отца
Друг его оставался
Для этого сорванца.

Вызовет Деев Леньку:
- А ну, поедем гулять:
Сыну артиллериста
Пора к коню привыкать! -
С Ленькой вдвоем поедет
В рысь, а потом в карьер.
Бывало, Ленька спасует,
Взять не сможет барьер,
Свалится и захнычет.
- Понятно, еще малец! -
Деев его поднимет,
Словно второй отец.
Посадит снова на лошадь:
- Учись, брат, барьеры брать!

Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
У майора была.

Прошло еще два-три года,
И в стороны унесло
Деева и Петрова
Военное ремесло.
Уехал Деев на Север
И даже адрес забыл.
Увидеться - это б здорово!
А писем он не любил.
Но оттого, должно быть,
Что сам уж детей не ждал,
О Леньке с какой-то грустью
Часто он вспоминал.

Десять лет пролетело.
Кончилась тишина,
Громом загрохотала
Над Родиною война.
Деев дрался на Севере;
В полярной глуши своей
Иногда по газетам
Искал имена друзей.
Однажды нашел Петрова:
«Значит, жив и здоров!».
В газете его хвалили,
На Юге дрался Петров.
Потом, приехавши с Юга,
Кто-то сказал ему,
Что Петров Николай Егорыч
Геройски погиб в Крыму.
Деев вынул газету,
Спросил: «Какого числа?» -
И с грустью понял, что почта
Сюда слишком долго шла…

А вскоре в один из пасмурных
Северных вечеров
К Дееву в полк назначен
Был лейтенант Петров.
Деев сидел над картой
При двух чадящих свечах.
Вошел высокий военный,
Косая сажень в плечах.
В первые две минуты
Майор его не узнал.
Лишь басок лейтенанта
О чем-то напоминал.
- А ну, повернитесь к свету,-
И свечку к нему поднес.
Все те же детские губы,
Тот же курносый нос.
А что усы - так ведь это
Сбрить! - и весь разговор.
- Ленька? - Так точно, Ленька,
Он самый, товарищ майор!

Значит, окончил школу,
Будем вместе служить.
Жаль, до такого счастья
Отцу не пришлось дожить.-
У Леньки в глазах блеснула
Непрошеная слеза.
Он, скрипнув зубами, молча
Отер рукавом глаза.
И снова пришлось майору,
Как в детстве, ему сказать:
- Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
У майора была.

А через две недели
Шел в скалах тяжелый бой,
Чтоб выручить всех, обязан
Кто-то рискнуть собой.
Майор к себе вызвал Леньку,
Взглянул на него в упор.
- По вашему приказанью
Явился, товарищ майор.
- Ну что ж, хорошо, что явился.
Оставь документы мне.
Пойдешь один, без радиста,
Рация на спине.
И через фронт, по скалам,
Ночью в немецкий тыл
Пройдешь по такой тропинке,
Где никто не ходил.
Будешь оттуда по радио
Вести огонь батарей.
Ясно? - Так точно, ясно.
- Ну, так иди скорей.
Нет, погоди немножко,-
Майор на секунду встал,
Как в детстве, двумя руками
Леньку к себе прижал.
- Идешь на такое дело.
Что трудно прийти назад.
Как командир, тебя я
Туда посылать не рад.
Но как отец… Ответь мне:
Отец я тебе или нет?
- Отец,- сказал ему Ленька
И обнял его в ответ.

Так вот, как отец, раз вышло
На жизнь и смерть воевать,
Отцовский мой долг и право
Сыном своим рисковать,
Раньше других я должен
Сына вперед послать.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
У майора была.
- Понял меня? - Все понял.
Разрешите идти? - Иди! -
Майор остался в землянке,
Снаряды рвались впереди.
Где-то гремело и ухало.
Майор следил по часам.
В сто раз ему было б легче,
Если бы шел он сам.
Двенадцать… Сейчас, наверно,
Прошел он через посты.
Час… Сейчас он добрался
к подножию высоты.
Два… Он теперь, должно быть,
Ползет на самый хребет.
Три… Поскорей бы, чтобы
Его не застал рассвет.
Деев вышел на воздух -
Как ярко светит луна,
Не могла подождать до завтра,
Проклята будь она!

Всю ночь, шагая, как маятник,
Глаз майор не смыкал,
Пока по радио утром
Донесся первый сигнал:
- Все в порядке, добрался.
Немцы левей меня,
Координаты три, десять,
Скорей давайте огня! -
Орудия зарядили.
Майор рассчитал все сам,
И с ревом первые залпы
Ударили по горам.
И снова сигнал по радио:
- Немцы правей меня,
Координаты пять, десять,
Скорее еще огня!

Летели земля и скалы,
Столбом поднимался дым,
Казалось, теперь оттуда
Никто не уйдет живым.
Третий сигнал по радио:
- Немцы вокруг меня,
Бейте четыре, десять,
Не жалейте огня!

Майор побледнел, услышав:
Четыре, десять - как раз
То место, где его Ленька
Должен сидеть сейчас.
Но, не подавши виду,
Забыв, что он был отцом,
Майор продолжал командовать
Со спокойным лицом:
«Огонь!» - летели снаряды.
«Огонь! Заряжай скорей!»
По квадрату четыре, десять
Било шесть батарей.
Радио час молчало,
Потом донесся сигнал:
- Молчал: оглушило взрывом.
Бейте, как я сказал.
Я верю, свои снаряды
Не могут тронуть меня.
Немцы бегут, нажмите,
Дайте море огня!

И на командном пункте,
Приняв последний сигнал,
Майор в оглохшее радио,
Не выдержав, закричал:
- Ты слышишь меня, я верю:
Смертью таких не взять.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
У майора была.

В атаку пошла пехота -
К полудню была чиста
От убегавших немцев
Скалистая высота.
Всюду валялись трупы,
Раненый, но живой,
Был найден в ущелье Ленька
С обвязанной головой.
Когда размотали повязку,
Что наспех он завязал,
Майор поглядел на Леньку
И вдруг его не узнал:
Был он как будто прежний,
Спокойный и молодой,
Все те же глаза мальчишки,
Но только… совсем седой.

Он обнял майора, прежде
Чем в госпиталь уезжать:
- Держись, отец: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
Теперь у Леньки была…

Вот какая история
Про славные эти дела
На полуострове Среднем
Рассказана мне была.
А вверху, над горами,
Все так же плыла луна.
Близко грохали взрывы,
Продолжалась война.
Трещал телефон, и, волнуясь,
Командир по землянке ходил,
И кто-то так же, как Ленька,
Шел к немцам сегодня в тыл.

Поэму «Сын артиллериста» я написал в один присест, буквально за одни сутки, в Архангельске, в ноябре сорок первого года, возвращаясь из Мурманска в Москву.

История, которую я положил в основу поэмы, мне рассказал на Рыбачьем полуострове командир 104-го артиллерийского полка майор Ефим Самсонович Рыклис.

Самого героя поэмы я тогда не видел, историю его подвига запомнил, а фамилию не записал и поэтому забыл. И эта моя журналистская оплошность принесла мне потом много хлопот.

После войны поэму включили в круг чтения школьников пятого класса, и они стали писать мне со всех концов страны, спрашивая о судьбе Леньки, сына артиллериста. И мне приходилось отвечать им, что я не знаю его судьбы, но мне хочется надеяться, что Ленька, пройдя всю войну до конца, остался жив и здоров.

И только где-то уже в 1964 году от Николая Букина, «поэта Рыбачьего полуострова», ставшего за это время из старшины полковником и издавшего не одну книжку стихов, я вдруг узнал, что «сын артиллериста» жив и здоров и по-прежнему служит в артиллерии, но только теперь уже не на Крайнем Севере, а на Дальнем Востоке.

А вскоре после этого мы списались и встретились с «Ленькой» - с подполковником береговой артиллерии Иваном Алексеевичем Лоскутовым.

Зимой 1966 года, получив очередную пачку писем от школьников я написал Ивану Алексеевичу во Владивосток и попросил его выручить меня: рассказать своими словами о собственном подвиге и своей дальнейшей судьбе. Хочу привести полностью г.исьмо, которое Лоскутов прислал мне в ответ на мою просьбу.

«Уважаемый Константин Михайлович!

По Вашей просьбе отвечаю на вопросы, которые Вам задают школьники в письмах к Вам, о судьбе Леньки Петрова из Вашей поэмы «Сын артиллериста».

Ну, прежде всего о том эпизоде, который лег в основу поэмы. В начале войны я служил на Севере в артиллерийском полку, в должности командира взвода топографической разведки, в звании лейтенанта.

В июле месяце 1941 года на нашем участке фронта создалось особенно тяжелое положение, немцы ожесточенно рвались вперед, и поэтому от нашего полка требовался наиболее интенсивный и точный огонь. Вот тогда командованием полка было принято решение выслать корректировочный пункт на одну из высот. Дело в том, что эта высота во время наступления немцев оказалась практически в ближнем их тылу и на ней оставалось наше боевое охранение, что-то порядка 20 человек. Вот эта высота и была выбрана местом для корректировочного пункта.

Я был вызван к командиру полка майору Рыклису (майор Деев) и комиссару полка Еремину, и мне была поставлена задача - с радиостанцией выйти на эту высоту. Получив задание я с радиостанцией и двумя разведчиками отправился на передний край нашей обороны. Пехотинцы дали нам проводника, и под покровом тумана мы вышли к месту назначения. Идти нужно было около трех километров. Прошли алы примерно с километр, как туман рассеялся, и немцы открыли по нашей группе пулеметный и минометный огонь. Проводник наш был ранен, и я его отправил обратно. Оставшееся расстояние мы шли что-то около трех часов, правда, «шли» не то - в основном ползли, ибо попытки вытянуться во весь рост прерывались огнем немецких пулеметов и минометов. Но как бы то ни было, цель была достигнута. Правда, сумка у меня оказалась пробитой пулей, а в сумке пробило карту, целлулоидный круг, пачку денег (мою месячную получку), и от ранения меня спас находившийся в сумке хордоугломер, от которого пуля рикошетировала.

Обзор немецких позиций с этой высоты был очень хороший: прекрасно мы наблюдали минометную батарею, кухню, много пулеметных точек, отчетливо наблюдали асе передвижения немцев. В течение этого дня мы засекли все видимые цели, определили их координаты и передали все необходимые данные по радио в полк.

На следующий день огнем наших батарей минометная батарея по нашим корректурам была уничтожена, накрыта большая группа пехоты, принимавшая пищу, уничтожено несколько пулеметных точек.

Немцы, очевидо, поняли (а может быть, засекли работу радиостанции), что огонь корректируется именно с этой высоты, и открыли по ней артиллерийский и минометный огонь. Одна из минометных батарей была нами засечена и по нашим командам огнем батарей подавлена. Видя, что огневой налет на высоту эффекта не дал и не смог прекратить точный огонь наших батарей, немцы бросили в наступление на высоту большую группу пехоты. Вызванный нами огонь по наступающим немцам не смог их остановить, и немцы окружили высоту со всех сторон, начав подниматься непосредственно на нее. Нам ничего не оставалось делать, как вызвать огонь непосредственно по высоте. Мы передали такую команду, но комиссар полка считал, что это ошибка, и переспросил, и только после вторичной нашей команды на высоту обрушился шквал нашего артогня.

Наступавшие немцы частично были уничтожены, а остальные обратились а бегство. В период обстрела мы постарались укрыться и остались жиаы, правда, состояние было ужасное. Радиостанция была разбита, и дальнейшее наше пребывание на высоте без связи с полком было бессмысленно, и я принял решение возвратиться в полк. Но уйти удалось только на следующий день, когда спустился туман, ибо малейшее движение на высоте вызывало огонь немецких пулеметов. Вернулись в полк, где уже нас считали погибшими, и доложили о выполнении задания.

Вот и весь эпизод, который послужил основанием для создания поэмы «Сын артиллериста».

В этом полку я прослужил до конца войны. Полк з 1944 году был награжден орденом Красного Знамени и ему было присвоено наименование «Печенгский».

В 1945 году нас передислоцировали на Дальний Восток, где полк принимал участие в войне с Японией, высаживался в портах Кореи.

С 1947 года я служу на Краснознаменном Тихоокеанском флоте.

За период войны награжден орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды и девятью медалями.

Вот коротенько и все о себе.

Прошу передать от меня, Константин Михайлович, Вашим корреспондентам горячий привет, пожелания отличных успехов в учебе, пожелание быть им достойными славы своих отцов и старших братьев, славы нашей великой Родины.

3. III. 1966 г.

И. А. Лоскутов».

С тех пор как я получил это письмо, я посылаю его копии всем тем пятиклассникам, главным образом мальчишкам, которые спрашивают меня о судьбе Леньки.

Был у майора Деева
Товарищ — майор Петров,
Дружили еще с гражданской,
Еще с двадцатых годов.
Вместе рубали белых
Шашками на скаку,
Вместе потом служили
В артиллерийском полку.

А у майора Петрова
Был Ленька, любимый сын,
Без матери, при казарме,
Рос мальчишка один.
И если Петров в отъезде,-
Бывало, вместо отца
Друг его оставался
Для этого сорванца.

Вызовет Деев Леньку:
— А ну, поедем гулять:
Сыну артиллериста
Пора к коню привыкать!-
С Ленькой вдвоем поедет
В рысь, а потом в карьер.
Бывало, Ленька спасует,
Взять не сможет барьер,
Свалится и захнычет.
— Понятно, еще малец!-

Деев его поднимет,
Словно второй отец.
Подсадит снова на лошадь:
— Учись, брат, барьеры брать!
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!-
Такая уж поговорка
У майора была.

Прошло еще два-три года,
И в стороны унесло
Деева и Петрова
Военное ремесло.
Уехал Деев на Север
И даже адрес забыл.
Увидеться — это б здорово!
А писем он не любил.
Но оттого, должно быть,
Что сам уж детей не ждал,
О Леньке с какой-то грустью
Часто он вспоминал.

Десять лет пролетело.
Кончилась тишина,
Громом загрохотала
Над родиною война.
Деев дрался на Севере;
В полярной глуши своей
Иногда по газетам
Искал имена друзей.
Однажды нашел Петрова:
«Значит, жив и здоров!»
В газете его хвалили,
На Юге дрался Петров.
Потом, приехавши с Юга,
Кто-то сказал ему,
Что Петров, Николай Егорыч,
Геройски погиб в Крыму.
Деев вынул газету,
Спросил: «Какого числа?»-
И с грустью понял, что почта
Сюда слишком долго шла…

А вскоре в один из пасмурных
Северных вечеров
К Дееву в полк назначен
Был лейтенант Петров.
Деев сидел над картой
При двух чадящих свечах.
Вошел высокий военный,
Косая сажень в плечах.
В первые две минуты
Майор его не узнал.
Лишь басок лейтенанта
О чем-то напоминал.
— А ну, повернитесь к свету,-
И свечку к нему поднес.
Все те же детские губы,
Тот же курносый нос.
А что усы — так ведь это
Сбрить!- и весь разговор.
— Ленька?- Так точно, Ленька,
Он самый, товарищ майор!

— Значит, окончил школу,
Будем вместе служить.
Жаль, до такого счастья
Отцу не пришлось дожить.-
У Леньки в глазах блеснула
Непрошеная слеза.
Он, скрипнув зубами, молча
Отер рукавом глаза.
И снова пришлось майору,
Как в детстве, ему сказать:
— Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!-
Такая уж поговорка
У майора была.

А через две недели
Шел в скалах тяжелый бой,
Чтоб выручить всех, обязан
Кто-то рискнуть собой.
Майор к себе вызвал Леньку,
Взглянул на него в упор.
— По вашему приказанью
Явился, товарищ майор.
— Ну что ж, хорошо, что явился.
Оставь документы мне.
Пойдешь один, без радиста,
Рация на спине.
И через фронт, по скалам,
Ночью в немецкий тыл
Пройдешь по такой тропинке,
Где никто не ходил.
Будешь оттуда по радио
Вести огонь батарей.
Ясно?- Так точно, ясно.
— Ну, так иди скорей.
Нет, погоди немножко.-
Майор на секунду встал,
Как в детстве, двумя руками
Леньку к себе прижал:-
Идешь на такое дело,
Что трудно прийти назад.
Как командир, тебя я
Туда посылать не рад.
Но как отец… Ответь мне:
Отец я тебе иль нет?
— Отец,- сказал ему Ленька
И обнял его в ответ.

— Так вот, как отец, раз вышло
На жизнь и смерть воевать,
Отцовский мой долг и право
Сыном своим рисковать,
Раньше других я должен
Сына вперед посылать.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!-
Такая уж поговорка
У майора была.
— Понял меня?- Все понял.
Разрешите идти?- Иди!-
Майор остался в землянке,
Снаряды рвались впереди.
Где-то гремело и ухало.
Майор следил по часам.
В сто раз ему было б легче,
Если бы шел он сам.
Двенадцать… Сейчас, наверно,
Прошел он через посты.
Час… Сейчас он добрался
К подножию высоты.
Два… Он теперь, должно быть,
Ползет на самый хребет.
Три… Поскорей бы, чтобы
Его не застал рассвет.
Деев вышел на воздух —
Как ярко светит луна,
Не могла подождать до завтра,
Проклята будь она!

Всю ночь, шагая как маятник,
Глаз майор не смыкал,
Пока по радио утром
Донесся первый сигнал:
— Все в порядке, добрался.
Немцы левей меня,
Координаты три, десять,
Скорей давайте огня!-
Орудия зарядили,
Майор рассчитал все сам,
И с ревом первые залпы
Ударили по горам.
И снова сигнал по радио:
— Немцы правей меня,
Координаты пять, десять,
Скорее еще огня!

Летели земля и скалы,
Столбом поднимался дым,
Казалось, теперь оттуда
Никто не уйдет живым.
Третий сигнал по радио:
— Немцы вокруг меня,
Бейте четыре, десять,
Не жалейте огня!

Майор побледнел, услышав:
Четыре, десять — как раз
То место, где его Ленька
Должен сидеть сейчас.
Но, не подавши виду,
Забыв, что он был отцом,
Майор продолжал командовать
Со спокойным лицом:
«Огонь!»- летели снаряды.
«Огонь!»- заряжай скорей!
По квадрату четыре, десять
Било шесть батарей.
Радио час молчало,
Потом донесся сигнал:
— Молчал: оглушило взрывом.
Бейте, как я сказал.
Я верю, свои снаряды
Не могут тронуть меня.
Немцы бегут, нажмите,
Дайте море огня!

И на командном пункте,
Приняв последний сигнал,
Майор в оглохшее радио,
Не выдержав, закричал:
— Ты слышишь меня, я верю:
Смертью таких не взять.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Никто нас в жизни не может
Вышибить из седла!-
Такая уж поговорка
У майора была.

В атаку пошла пехота —
К полудню была чиста
От убегавших немцев
Скалистая высота.
Всюду валялись трупы,
Раненый, но живой
Был найден в ущелье Ленька
С обвязанной головой.
Когда размотали повязку,
Что наспех он завязал,
Майор поглядел на Леньку
И вдруг его не узнал:
Был он как будто прежний,
Спокойный и молодой,
Все те же глаза мальчишки,
Но только… совсем седой.

Он обнял майора, прежде
Чем в госпиталь уезжать:
— Держись, отец: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!-
Такая уж поговорка
Теперь у Леньки была…

Вот какая история
Про славные эти дела
На полуострове Среднем
Рассказана мне была.
А вверху, над горами,
Все так же плыла луна,
Близко грохали взрывы,
Продолжалась война.
Трещал телефон, и, волнуясь,
Командир по землянке ходил,
И кто-то так же, как Ленька,
Шел к немцам сегодня в тыл.

(No Ratings Yet)

Еще стихотворения:

  1. Все это было в переулке На Петербургской Стороне, Где все шаги чрезмерно гулки… И в поэтической прогулке Вы поболтать позвольте мне О том, что было в переулке На Петербургской стороне…...
  2. В серый дом Моего вызывали отца. И гудели слова Тяжелее свинца. И давился от злости Упрямый майор. Было каждое слово Не слово — топор. — Враг народа твой сын! Отрекись...
  3. Это был воскресный день — и я не лазил по карманам: В воскресенье — отдыхать, — вот мой девиз. Вдруг — свисток, меня хватают, обзывают хулиганом, А один узнал —...
  4. Тогда мне было десять лет. За речкой — синих гор громады, Не знал я, счастлив или нет, В лапту играя у ограды… Пылал закат. Вставал рассвет. Над головой синело небо....

 

Возможно, будет полезно почитать: